Во время последней нашей встречи Иван Ерофеевич Орлов был в хорошем расположении духа и размышлял, сидя на лавочке у своего дома:
- Нелегко шофёру на дорогах войны. Его друзья – светлая голова, зоркие глаза, крепкие руки. Его враги – бомбы и мины, снаряды и пули. Даже когда бомба летит мимо, кажется, что именно на тебя. Не раз приходилось чинить машины, повреждённые осколками, а на мне – ни одной царапины… Кабина была моим укрытием. Так ведь и наград негусто. Гвардейский значок да медаль «За победу над Германией». Комбат относился ко мне с уважением, но скупой был, чёрт, на награды…
Иван Орлов родился в глубинке, в деревне Бердышлы нынешнего Ишимбайского района. Деды и отец пахали землю и своих детей приучали к нелёгкому крестьянскому труду. А молодёжь мечтала о городской жизни. Но вырваться из деревни было невозможно. Только служба в рядах Красной армии давала шанс перебраться в город.
Весной 1939-го сельского парня отправили учиться в Петровскую МТС. Только один сезон и проработал Иван Орлов на стареньком тракторе. Да иногда подменял водителя. В октябре 40-го получил повестку в армию. Сборы были недолгими, провожать его пришли родственники, печальные подруги и полные зависти друзья помладше. И поехал счастливый Иван навстречу мечте – служить в Красной армии.
Неделю спустя разгрузились на одной из станций Литвы. Там базировался понтонно-мостовой батальон. Тех, кто не имел специальности, определили в сапёры. А Ивану Орлову, который был на ты с «железным конём», доверили понтоновоз на базе ЗИС-5.
К середине июня 1941 года все понтоновозы вывезли на Украину, к румынской границе. Вечером 21 июня бойцы занимались своим делом: одни точили шанцевый инструмент, другие подкачивали колёса машины, третьи слушали лекцию о международном положении.
Проснулся Иван от гулов моторов. Со стороны границы высоко в небе летели самолёты. Опознавательных знаков было не разглядеть. Вскоре в сторону нашего аэродрома на низкой высоте пролетела группа самолётов с чёрными крестами. Искусно замаскированные ЗИСы не попали в поле зрения фашистских лётчиков, зато в нескольких километрах наши зенитчики вели с ними настоящий бой.
Командиры не могли вразумительно ответить на вопрос, что происходит. Мол, провокация. Вступать в военные действия, согласно директиве Тимошенко и Жукова, категорически запрещалось. За нарушение – трибунал. Ситуация стала проясняться лишь днём, после выступления Молотова.
Первый раз водитель Орлов увидел немецкого лётчика, сбитого нашими зенитчиками, через неделю войны. Он специально прибежал, чтобы увидеть крепкого мужчину в комбинезоне, из-под которого выглядывал чёрный китель со значками. Тот был спокоен, но бледен.
- Я знаю, что такое отступление, – вспоминает Иван Ерофеевич. – Бабы умоляли подвезти, но у нас был приказ никого не брать. Опасались диверсантов. На реке Серет понтонщики ждали, пока переправится последний грузовик, последний танк, санитарная машина. Под обстрелом немецких танков погрузили понтоны и двинулись на восток, чудом избежав окружения. Подобная ситуация повторилась и под Харьковом. Мы полями и перелесками выскочили из немецких клещей.
…В конце 1942-го стали готовиться к наступлению. Дни напролёт, пока светло, Иван Орлов с товарищами подвозил к Дону брёвна, доски, хворост, а сапёры их вмораживали в лёд, поливая водой, испытывали на прочность. И в назначенный час по этим ледяным мостам пошла техника войск Донского фронта. Так началось окружение фашистской группировки в окрестностях Сталинграда.
Тем временем от матери пришло известие о гибели старшего брата Александра. Отец в трудармии, а мать в колхозе ковали победу.
В августе 1944 года командование пересадило батальон с ЗИСов на американские «Студебекеры». На них бойцы возводили переправы на Западной Двине и Березине. Последние переправы гвардеец Орлов сооружал под Кёнигсбергом. В уличных боях доставалась и технике: по машинам из подвалов и с чердаков стреляли снайперы, били фаустпатронами и пулемётами. Но, в конце концов, вражеский гарнизон всё же выбросил белый флаг.
Весть о победе застигла их на берегу Балтийского моря. Все на радостях бросились стрелять в белый свет. Потом купались в холодной воде Балтики, бросали вверх немецкие каски, которыми были усыпаны песчаные пляжи.
Демобилизовался ефрейтор Орлов лишь через год: строил уже мирные переправы. Потом больше недели добирался домой. Привёз отцу и матери скромные подарки. Но самым главным подарком был он сам – живой, здоровый.
Не прошло и полмесяца, как пожаловал председатель колхоза.
- Хватит валяться, – сказал – как отрезал. – Колхозу позарез нужны рабочие руки. Тем более те, что умеют держать баранку. Пора убирать урожай, а я тем временем тебе невесту подыщу из местных, чтобы не убёг в город.
Как-то раз повёз Ваня товарища сватать в соседнюю деревню. А девушка тому – от ворот поворот. И как бы невзначай обмолвилась:
- За Ивана бы пошла замуж. Пусть он невысок, но весёлый и работящий…
Смекнул наш шофёр и стал ухаживать за Ульяной, на свидание на машине приезжал. Вскоре они поженились и решили строить семейное гнездо в Стерлитамаке. Построил дом на Выселках. Ульяна Андреевна начала работать в агентстве «Союзпечать», а Иван Ерофеевич – водителем в конторе связи. В 1963-м его пересадили на служебную «Победу», на которой он проработал до 1980 года, когда ушёл на пенсию. Но и на пенсии с коллективом контакта не терял, приходил на вечера по случаю Дня Победы и других торжеств.
- После девяноста каждый следующий год для меня – юбилейный, – шутит сегодня Иван Ерофеевич.
Когда не стало жены, за ним ухаживают сыновья. Помнит о своём последнем живом ветеране войны и коллектив Стерлитамакского МУЭС. Раньше приглашали на чай, а сейчас привозят подарки домой. 70-ю годовщину Победы он тоже отметит у себя дома, в окружении детей и внуков. И, конечно же, коллег по работе.
Ю.Сидоренко