Умный учитель убережёт ученика от равнодушной системы
Мы зачастую готовим детей к школе, как к военным действиям. Предвидим, как ребёнка атакуют жестокие вирусы и ещё более жестокие образовательные программы. Как он становится заложником неумолимых отметок и хронического переутомления. К счастью, всегда были учителя, которые знали: школьное детство должно быть счастливым, а учёба – радостной. Ирина Григорьевна Синёва почти 40 лет проработала в 11-й школе (ныне 4-я гимназия) учителем начальных классов. Мы говорим с педагогом о том, откуда в начальной школе репетиторство, кому на самом деле нужны пятёрки и как ребёнку, будучи успешным учеником, не забыть вырасти человеком.
ЧТОБЫ ЖИТЬ ПРАВИЛЬНО
Просторная кухня, где мы беседуем, рассказывает о профессии хозяйки: кадка с китайской розой – давний подарок ученика, ворох цветных и чёрно-белых фотографий на столе – школьные будни и праздники. Интересно, как мудрая жизнь распоряжается, чтобы способный к педагогике человек стал именно учителем?
– Где-то внутри человека это есть – тяга к школе, – уверена Ирина Григорьевна. – В 18-й школе, куда я пришла первоклашкой, все учителя были хорошими. Что такое хороший учитель? Это пример интеллигентности и порядочности. Я росла на Выселках, люди там жили простые. Учителя же вызывали моё восхищение. Мне хотелось идти их путём из-за сильного внутреннего ощущения: жить так, как они живут, – правильно. Мне дали класс в 11-й школе, когда я ещё училась заочно на литфаке. Профессор Валентин Айзикович Зарецкий советовал: «Вам надо работать учителем русского языка и литературы». Но я уже успела понять: младшеклассники – это мои дети. Почему-то в семьях часто бывало, что братья и сёстры рождались с разницей в четыре года – старших ребят выучу, родители младших ведут. Так я и осталась
в начальной школе.
– Но школа не застрахована от случайных людей: для студентов даже психологических тестирований не проводят, а некоторых выпускников, может быть, нельзя подпускать к детям… Как преодолевается пропасть между институтом и жизнью?
– Здесь большая ответственность на завуче. Моя первая завуч Зоя Георгиевна Дьяконова – настоящий учитель учителей. Она посещала много наших уроков. Придёшь к ней потом, она: «Садись, Ирина Григорьевна. Какая ты молодец…». И перечисляет, что у меня на уроке хорошо получилось. «А сейчас я тебе скажу, только ты не обижайся» – и на недочёты укажет. Какие обиды? Только одно желание было – пойти и исправить ошибки… Если с учителем так работают, из него будет толк. А если у него бумажки проверят и уйдут – он не вырастет как учитель.
– Как вам удалось целую жизнь проработать в одной школе?
– Когда я пришла в новую, 11-ю, школу, она работала в три смены, коллектив был сплочённый. В новом коллективе каждый хочет проявить себя с лучшей стороны – получалась не работа, а сподвижничество. Объявляют, например, День спорта – все отправляются на стадион бегать: директор, учителя, ученики, родители – все. В городе нашу школу считали спортивной, а она ею даже не была. Или представьте: директор идёт из подвала в рабочем халате и несёт вёдра с краской – наш Владимир Фёдорович Ежов так и делал, физическим трудом не брезговал. Просто собрались люди, для которых работа – на первом месте. Поэтому и учить детей было легко, и искать школу поближе к дому мне не хотелось – всю жизнь я ездила из микрорайона ВТС в Михайловку.
НЕ ПОДВЕСТИ ДРУГ ДРУГА
– Ирина Григорьевна, природа не устроила так, чтобы у женщин рождались одновременно 30 детей. Значит, школьная система не естественна. Как учителю обучить целый класс и оставить каждому ребёнку право быть собой?
– У меня бывало по 45 учеников – в журнале не хватало строчек, в классе – парт. Директор Борис Павлович Родионов, помню, посочувствует: «Ты где таких ребят взяла?». Шумные, шустрые, дерутся. «Своей рукой набрала, – говорю. – Не глядя!». Мы, учителя, свои классы формировали так: брали личные дела будущих первоклассников и, не заглядывая в них, раскладывали поровну. Через полгода задиры и драчуны потихоньку становились настоящими учениками. Однажды (они тогда учились в 4-м классе) спускаюсь я к ним с открытого урока, у кабинета меня родительница ждёт. Очень удивляется: «Ирина Григорьевна, а я думала, вы в классе: за дверью тишина». «Просто я дала ребятам задание, – говорю, – и велела меня не подводить». Может быть, дети были такие, а, может, хорошо на них действовала просьба… Был такой случай: к нам из другой школы перевели мальчика – с другим поведением и другим отношением ко всему. Я взяла с него обязательство: «Олег, ты уже взрослый, давай будем вести себя достойно». Недавно встретила его, теперь он сам отец двоих детей: «А помните, Ирина Григорьевна, я вам обещание писал, что буду вести себя хорошо? Знаете, в критические моменты это всегда срабатывало: я же обещал…». Кстати, дети не чувствовали, что я кого-то люблю, кого-то нет – я всех любила.
– А что значит любить? И всё-таки отличников с примерным поведением, наверное, любить легче?
– Если ты учитель, то не можешь не любить детей: на четыре года они твои, родные. Учитель убережёт ребёнка от системы, учитель всегда думает о детях. Пока я была молодая, меня первоклассники мамой называли, следующие поколения стали бабушкой звать. Любить – значит стараться понять, почему он поступает именно так, прийти на помощь, когда надо. Помню, белокурому Алёше я в четвёртом классе помогала шапку завязывать. «В пятом классе, – улыбаюсь, – тоже будешь прибегать?». «Нет, – вздыхает, – мне другую шапку купят, без завязок». Детям нужна ласка – каждого надо приобнять, погладить по голове. А на ребячьи недостатки я всегда спокойно реагировала. Ребёнок не виноват, что он колючий, неаккуратный или рассеянный – это из семьи идёт. Не получается у него портфель собрать – вместе соберём, подумаешь! Это же не главное.
– А что главное?
– Главное, чтобы ученик на уроке слушал, работал, думал. Чтобы рос человеком – ставил цели, был честным, никогда не кривил душой, не старался быть красивым и всем угождать. Тот, кто умеет сказать горькую правду, сможет стать надёжным другом.
(Продолжение статьи вы можете прочитать в газете “Стерлитамакский рабочий” от 28 апреля 2017 года)Екатерина ЯКОВЛЕВА