В совете ветеранов на мою просьбу развели руками: танкистов больше не осталось. Увы, участники Великой Отечественной тают на глазах. В военкомате по моей просьбе всё же сумели выискать пятерых ветеранов, воевавших в танковых частях. Одного из них так и не удалось найти, трое оказались артиллеристами, воевавшими в танковых армиях. Удача улыбнулась лишь в пятом случае. Это Сергей Терентьевич Прядко.
Если быть точным, он был водителем не танка, а самоходной артиллерийской установки. Что абсолютно без разницы. В войну все самоходки изготавливались на базе танков. СУ-100, например, делали на базе знаменитой тридцатичетвёрки. На Т-34 наращивался корпус, ставилась более мощная корабельная «сотка» (пушка калибром 100 мм) – и самоходка готова. Отсюда и название: СУ-100 – самоходная установка калибром 100 мм. Эта машина была воспета в известном фильме «На войне как на войне». На ней Сергей Терентьевич и проехался по дорогам войны до Праги.
В их в семье на войну ушло пятеро: отец и четверо братьев. Отца, инвалида Первой мировой войны, забрали в трудармию, сыновей – на фронт. Один погиб на Курской дуге. Второго брата контузило. Третий успел повоевать ещё в финскую. Там уцелел, а в этот раз под Майкопом был ранен, попал в плен, бежал, добрался до своих весь израненный. И был комиссован.
…Сергей Терентьевич призвался в декабре 1942-го, когда под Сталинградом уже наступил перелом в войне. В феврале они приняли присягу. Их 111-й стрелковый полк уже отправлялся на фронт, когда Прядко заболел. Кто знает, как сложилась бы его судьба в окопах (солдат, провоевавший на передовой больше месяца, считался старожилом), если бы не эта болезнь. К тому времени, когда он выписался из госпиталя, его однополчане уже давно были на передовой.
И отправился Сергей Терентьевич в учебные лагеря в Алкино под Уфу. Сколько ни беседовал с ветеранами, побывавшими там, ни один путным словом не помянул это место. Голод, холод, вши… Многие не выдерживали, сбегали. Их ловили и расстреливали по приговору трибунала. Но Терентьеву опять повезло. К тому времени слухи о безобразиях в лагере дошли до самых высоких кругов. В апреле туда приехал сам маршал К.Е.Ворошилов, в то время представитель ставки Верховного главнокомандования. Об этом факте ранее не раз доводилось слышать от фронтовиков. Визит маршала кардинально изменил ситуацию: начальника лагеря увезли под конвоем, и больше его никто не видел. А обеспечение призывников существенно улучшилось.
Трое братьев, Михаил, Степан и я, а также сестра Мария работали на тракторах в нашем колхозе деревни Краснояр, – вспоминает Сергей Терентьевич. – Вообще-то я работал прицепщиком, но трактор знал хорошо. И когда за нами пришли «покупатели», меня определили в танкисты. Нашу роту выстроили на плацу. Раздалась команда: «У кого родственники осуждены по политической статье – шаг вперёд!». Потом: «У кого родственники были в плену – шаг вперёд!». Сержантский состав – тоже отдельно. Так, постепенно отсеиваясь, из 180 человек нас, семерых или восьмерых, определили в танковую часть.
Войну он встретил на Висле. Наши вовсю наступали. Польская земля встретила советских танкистов воем «юнкерсов». Налетели вороньей стаей. Пикировали так, что необстрелянным бойцам казалось: вот-вот зацепят крылом. После налёта остались догорать четыре наших танка. Обгорели и тела товарищей.
- Помните самый жестокий бой?
- Жестоких боёв было много… Когда взяли город Котбус (это на востоке Германии) – там всё было в огне. Немцы взорвали наш артиллерийский склад. Город был – один сплошной факел.
Доводилось поддерживать огнём и наши танки. Что ни говори, СУ-100 не танк. На ходу стрелять не может. У него нет башни, которая бы вертелась на все 360 градусов. Сектор горизонтальной наводки пушки – всего 7 градусов. Если надо больше, приходится всю машину разворачивать… Поэтому самоходки обычно прикрывают танки, поддерживая огнём их атаку. В танковых боях участвовать не довелось. Видел только в Братиславе застывшие наши Т-34 и ИС-2, которые сошлись с «Тиграми». У одной машины башню оторвало, другой на таран пошёл. Танки буквально друг на друге лежали.
За всю войну Сергей Терентьевич ни разу не был ранен.
- Танкистов редко когда ранят, – говорит он. – Если вдарит по машине – тут уж кто успел выскочить – тот и уцелел (у каждого из четырёх членов экипажа – свой люк). Танк под завязку заправляется 800 литрами горючего. Да ещё в канистрах 160 литров. Так что, как правило, танкисты заживо сгорали…
Кстати, Клемент Ефремович Ворошилов оказался не единственным маршалом, которого довелось видеть Сергею Терентьевичу в войну. После одного из боёв, где часть понесла большие потери, их перевели поближе к штабу фронта. «Так что командующего 1-м Украинским, маршала И.С.Конева, видел, как вас, – смеётся он. – В парадном мундире, при орденах».
Победа они встретили на полдня позже других. Почти целый день после капитуляции Германии последним очагом сопротивления немцев оставалась Прага. Здесь и поставил победную точку в войне старший сержант Прядко. Впереди была мирная жизнь, от которой многие уже успели отвыкнуть.
После войны трудовая биография Сергея Терентьевича была неразрывно связана со «Строймашем». От слесаря по оборудованию до бригадира зуборезчиков – такова рабочая карьера бывшего танкиста С.Т.Прядко. Сотни, тысячи машин, станков, трубоукладчиков и другой техники работали на зубчатых механизмах, сделанных его руками. Здесь, на заводе, к боевым наградам Сергея Терентьевиа добавились и трудовые. Но главная награда жизни фронтовика, недавно отметившего своё 90-летие, – это его потомство. А оно у него – на зависть многим. Сын и дочь стали медиками, подарили троих внуков. И уже подрастают пять правнуков. За их счастливое будущее он и воевал.